так что шалаш, который располагался позади них, и, как предполагалось, приготовлен для девушек — не занят! Остальные девчонки, которые пошли в поход, были из разных компаний, и уговорили старшего, что они будут спать… не по половому признаку, а по принадлежности к кружкам или секциям. Тот сначала немного… посомневался, а потом — махнул рукой. Ну да… не дети тут, и «облико морале» — далеко не из будущего. Если и были у кого-то из парней какие-то мысли… а может — и не только у парней… Но сами условия не располагали! Да нравы здесь все же другие! Тут эти девушки и парни больше — товарищи, а не… Хотя… Может быть и есть среди них «парочки», но все равно — опасаться старшему нечего. Не будет здесь разгула и непотребства.

К удивлению Косова, девчонки спокойно переглянулись и посмотрели на него:

— Вань! Ты же с нами, да? — спросила Ирина.

— Ты, подруга, чего? А куда же он еще? — удивилась Кира.

Даже Светлана кивнула, хотя… вроде бы… чуток покраснела.

— Так, давайте сразу определимся, кто где спит! — уже в шалаше, вход в который закинули еще одним куском брезента, сказала Кира.

— Я с краю… если можно! — в потемках еле видно, что Света, как примерная школьница подняла руку.

— Принимается! — командует дочь комиссара… «или он все-таки особист?», — Ирина?

— Думаю, что здесь уже все распределено, не так ли, Кирочка? — «а Иринка все же — язва!».

— Вот, подруга, какая же ты все-таки — умница! — «м-да… Кира не уступает!».

— Ну и ладно… не больно-то и хотелось! — Ирина начинает укладываться на брезент, подтягивает на ноги кошму.

«Мне кажется… или все-таки — видно… довольную улыбку Киры?».

— Ну а ты чего стоишь, Вань? — Кира в недоумении.

— Да вот… все жду, где мне место определят. Может я вот здесь, в ногах, как собачка? — ерничает Косов.

— Так… Ну какая ты собачка, Ваня? Собачка… она милая, добрая. А в наших походных условиях еще — теплая, мягкая и пушистая! Тут, знаешь ли, многие бы задумались — может стоит и поменять тебя на собачку, хотя бы на эту ночь?

Было слышно, как фыркнула Ирина и засмеялась Света.

— Вот… не придумывай, ложись с краю. Да, здесь! А я… а я вот так лягу… между тобой и Ириной!

Ирина чуть слышно засмеялась:

— Вот ни секунды не сомневалась, что так и будет! Кир! У тебя вроде бы жених есть? Сама же говорила.

— Тут, Ириша, с какой стороны посмотреть… Если со стороны моего папы… и даже — мамы…то — да, есть! А вот я как-то не уверена.

— Я это… стесняюсь попросить… но — все-таки! Давайте все же — без этой возни и прочих… звуков! — «м-да… Ириша… батл-то продолжается! И вновь продолжается бой!».

— Ты сейчас… на что намекаешь, Ирочка? — от голоса Киры… и интонации — так вот жучков хорошо в крупе травить!

— Нет-нет! Абсолютно ни на что! Я вообще спать хочу!

— Ну все? Улеглись, ехидны и дочери ехиден? — Иван привстал.

Девчонки под кошмой укрылись еще и бушлатами.

Когда он улегся на свое место, Кира прошептала ему на ухо:

— Вань! А как ты сам, без бушлата-то, спать собирался? Околел бы к утру! Кошма, конечно, дело хорошее, но все-таки тонковата для нынешней температуры.

«Ну и что ответить? Что — придурок? Что про ночи минусовые не подумал? Выпендрился в горке! Днем-то, конечно, удобно. А ночью?».

— Так я ведь сразу подумал, что буду спать с девчонками. Вот и согреют!

Одновременно послышался возмущенный «фырк» Светланы, тихий смех Ирины, и возмущенное, от Киры:

— Так, а если бы я не приехала?

— Ну так… между Светой был лег и Иришкой!

Снова возмущенное бормотание со стороны Светы: «Нахал!».

— Вот как?! Ну — получи! — и очень-очень болезненный «щипок» от Киры.

— Ай, бля! Больно же! Ну Вы чего, совсем уже? Вы о чем думаете вообще? Вы же медики, должны знать! Я читал, что уже давно проводились опыты по медицинской помощи людям при переохлаждении. Разное там пробовали — и ванны горячие, и теплую одежду. Еще что-то… Лучшим оказался способ, когда замерзающего мужчину грели с двух сторон две женщины.

— Я что-то такое слышала, в медучилище кто-то говорил, — протянула Ирина.

— Ага, есть такой способ! Только и мужчина, и женщины должны быть голыми! Иначе никакого эффекта не будет! — голосом Киры можно было молоко морозить.

Ирина засмеялась:

— Ох, Ваня, ты и хитер, ох и нагл!

— А ты, Ирина, это только сейчас поняла? — Кира в сарказме.

— Давайте спать уже, а? — тянет Света, — И, Ваня, чтобы ты знал — я бы тебя так греть не стала!

— Вот как, Света? Даже если бы я погибал от переохлаждения? Даже так? Не стала бы спасать, как комсомолка комсомольца? — Иван «включил» дурака.

Света промолчала.

Усталость брала свое. А еще — сытный ужин и доза коньяка! Постепенно Иван начал засыпать. В голове еще ворочались какие-то отрывки мыслей, о том, что он один… спит… с тремя красотками…

Проснулся от жары и… тяжести, навалившейся на него.

«Вроде бы засыпал, отвернувшись к стенке шалаша. А сейчас — на спине, и кто-то… навалился на него, весьма по-хозяйски закинув ногу ему на живот, и обняв рукой! Это же Кира, да?».

Ну а кто это еще мог быть? Она, Кира Александровна, собственной персоной.

«А жаркая-то какая!».

Он лежал, почти не дыша, чувствовал девичье дыхание у себя на щеке. И как ее волосы щекочут его нос. С замирание сердца он потихоньку потянул правую руку и, почти не касаясь, провел по ноге девушки.

«Ноль реакции! Спит!».

И снова рукой по ее ноге.

«Ох какая… ножка! Крепкая такая, полная!».

И снова — рукой по ножке. Чуть стиснуть руку.

«М-м-м… какая ножка! Показалось… или нет? Вроде дыхание чуть изменилось?».

Сам притих, затаился.

«Да нет, спит!».

И снова рукой по ноге, от колена — и выше. И чуть дальше, погладил попу. Стало как-то… еще жарче. Но рука сама тянулась к запретному. И снова… погладить, слегка стиснуть.

Девушка чуть пошевелилась, теснее прижалась к нему, крепче обняла рукой.

«Проснулась? Да нет… вроде бы. Спит. Ну а мне — что делать? Так я не усну, это точно!».

Выручило поскрипывание снега рядом с шалашом и негромкие голоса.

— Точно здесь? Не путаешь?

— Да точно, точно.

— Как, говоришь, его зовут?

— Иван.

И совсем тихо, еле слышно:

— Он что и правда с тремя девками спит?

— Ага…

— Вот же… жох! Ладно, надо будить!

Полог чуть приоткрылся и громкий